mmmaestro

199. Здравствуйте, дамы и господа!

...Ну вот, а в части пятой и, наверное, уже последней в околофилологическом нашем разговоре, я попробую вспомнить интересные ярославские слова, звучавшие непосредственно вокруг меня. Как и в прошлый раз —

9+

Для начала — пройдёмся с вами по самому главному: по дому.

«Мост». Это самый центр деревенского дома в наших краях, в целом — одна из форм сеней. Если сравнивать с городской квартирой — можно провести аналогию с холлом. Мост — единственное помещение в доме, откуда есть вход во все его части: крыльцо (тоже, кстати, один из вариантов сеней), жилые комнаты, чулан (в наших краях — светлый, с окном), чердак и двор (пристройка к дому, в которой сосредоточено хозяйство, включая и домашний скот). Лишь в пОдпол (подвал дома, погреб) чаще проникают прямо из жилых комнат. Интересно, что на дверях, ведущих на двор, на чердак и в чулан, внизу на одном из углов делался прямоугольный вырез — для свободного прохода кошки.

«Задний мост» — часть двора. В отличие от основного двора, располагавшегося прямо на земле, задний мост примыкает к мосту и находится на возвышении, как и вся жилая часть дома. Чтобы попасть с заднего моста на двор, надо спуститься по лестнице из нескольких ступенек. А ещё именно на заднем мосту базируется такая интересная часть дома, как туалет. Помню, как в детстве деревенские дети любили встречать вашего покорного слугу нехитрыми стихами наподобие: «Ой, цветёт калина в поле у куста, наш Антоша топает с заднего моста», — на музыку Исаака Дунаевского, конечно же. То есть поздравляли тебя с «облегчением», а ты с негодованием бросался сей факт отрицать, — почему-то это казалось чем-то стыдным...

«Проулок» — небольшой проход мимо русской печи на кухню. (Печь стояла посреди жилого помещения, а кухня была как бы за печью.) В проулке висела одежда, стояла лесенка, по которой залезали на печь. А ещё там часто находилась и дверь в подпол, которую открывали, потянув за кольцо.

«Залавок» — тянувшаяся вдоль стен через всю кухню и проулок полка, находившаяся практически под потолком.

«Лежанка» — удивительно, но в относительно небольшом деревенском доме, в котором общее жилое помещение делилось на комнатки обычными дощатыми перегородками, больше похожими на ширмы, а порой и вовсе отсутствовавшими, была и вторая печь! Прямо в спальне, в которую с трудом помещались две кровати, располагалась небольшая приземистая кирпичная печурка. Труба от неё протягивалась через отверстие в перегородке к дымоходу большой русской печи. Это было невероятно приятно — проснуться утром в промозглую погоду под весёлый треск и неповторимый аромат берёзовых дров и очутиться в уютной тёплой спальне! Тем более, что моя кровать как раз рядом с лежанкой и находилась. Ну, а собственно лежать на этой печечке, пожалуй, было нельзя: слишком маленькая, да ещё и труба сверху...


Ну и ещё несколько слов да выражений...


«Полохала». Ударение на второй слог. Так у нас именовали весьма регулярно встречающийся тип людей: те, кто всегда и везде, по любому поводу стремились устроить переполох, панику или скандал (при этом не участвуя в нём). Чуть что — сразу давай кричать по всей деревне: караул, грабют, убивают, и т. п. А потом — в кусты: а я здесь ни при чём! Таких людей и в городе более чем достаточно. А теперь — и в интернете: там они называются «активистами» (не путать с действительно активными гражданами: от «активистов» пользы — ни малейшей).

«Глотник». Так называли людей, которые по любому поводу любят громко поорать — но не так, как представители предыдущей категории. Глотники (от слова «глотка») — это прежде всего скандалисты, те, кому просто необходимо ставить всех вокруг «на место». Второе, сопутствующее значение слова — человек, загребающий всё под себя. И это уже — от слова «глотать». Оба значения — как правило, сочетаются в одном человеке.

«Задуматься». Так в наших краях говорят о продуктах, и прежде всего жидкостях, которые «ещё ничего, но уже начинают слегка подкисать». То есть употреблять в пищу ещё можно, но надо это делать быстро и уже именно допивать. В местностях, где ещё совсем недавно и не слыхивали о холодильниках, это был немаловажный момент! Так и говорили — «молоко задумалось», «супчик задумался» — ешь-пей скорее, а то выливать в помои.

«Оплосный». Это слово означает «бешеный», «дёрганый», срывающийся с места в любую секунду. Употребляли по отношению к кому угодно. «Антошка оплосный», «куры у тёти Раи — оплосные».

«Олиха». Ударение на первый слог. Так называли у нас ольху.

«Осье». Осиное. «Осье гнездо».

«Теплина». С ударением на первый слог. Это — большой костёр, причём именно неоправданно большой. Произносилось со смесью беспокойства и — восхищения. «Ну и теплину запалили!»

«Дрызгаться». Это означает — возиться с какой-то неопрятно-неприятной на вид жидкостью или чем-то на основе жидкости, зачастую изрядно испачкавшись или забрыгавшись при этом. Причём, главное здесь то, что эта жидкость — как бы «недожидкость» или «пережидкость», а нежидкость — как бы с чертами жидкости. Попробую объяснить на примерах. «Устала я с этим тестом дрызгаться». В данном случае подразумевается, что тесто — слишком жидкое, недостаточно пышное и цельное, неприятно, да и весь перепачкаешься. В свою очередь, если речь заходит о жидкости — оная тоже должна быть не вполне жидкой и однородной, а содержать в себе какие-то чужеродно-неприятные «включения». К примеру, насыпал случайно хлебных крошек в молоко, и теперь в нём какие-то хлопья плавают. Тогда говорят — «ну и дрызготина у тебя, да ешь ты аккуратно!».

Впрочем, «тюря» — а это, как мне кажется, общероссийское слово, — одно из моих любимых деревенских блюд. Готовится она предельно просто: в большую салатную миску наливается молоко, литра два, а в него кусками размером в пару-тройку-пятёрку сантиметров крошится буханка чёрного да батон белого хлеба. А потом все вместе едят. Ничего нет вкуснее!


Вот как интересно вышло: все эти слова — у меня «в крови», со всеми мельчайшими оттенками интонации их произнесения, а вот когда надо объяснить их значение другим людям — мне требуется масса усилий, и всё равно я не уверен, что сделал это достаточно понятно. Но — я честно пытался! А в заключение — расскажу вам коротенькую историю из моих родовых мест — Большесельского района Ярославской области.


Дело было в середине двадцатого века. Наш совхоз, который на моей памяти назывался «Ясная Поляна», в те времена был, как теперь говорят, динамично развивающимся хозяйством. В большом количестве окрестных сёл и деревень проживало множество людей. Кстати, многие из них приходились друг другу родственниками; я и теперь могу встретить в тех местах достаточно близкого родича, которого вижу в первый — и последний — раз в жизни.

В общем, жизнь шла, в совхозе была налаженная по тем меркам инфраструктура. В том числе, конечно, и почта. Моя бабушка, которая и рассказала мне эту историю, и сама была почтальоном, но — городским. А вот её подруга Маша — была почтальоном деревенским.

И днём, и ночью разносила Маша в своей сумке письма и документы по деревням и сёлам. Пешком, конечно, в те годы и велосипед был экзотикой. И ночью, и днём... Да, вы правильно поняли, по ночам тоже: ведь к раннему утру люди уже ждут и письма, и извещения, и газеты.

И вот как-то раз летней ночью — часа в два пополуночи — Маша пошла с почтой в соседнюю деревню. Ну, а что такого — деревень в округе много, людей много, чего бояться? Шла Маша по дороге — да и споткнулась.

А споткнулась Маша — о сидящего на краю дороги волка. Волк заворчал, а Маша — в крик, да и бросилась наутёк. Бежала километра два, пока совсем не запыхалась!

Ну, а волк — тот тоже рванул что было сил. Только в другую сторону. Испугался... Да и как было не испугаться? Почтальонши-то — девушки крепкие...



Вот и хорошо, друзья-товарищи, вот и остановимся мы с вами на этом месте — пока жизнь нам ещё чего-нибудь интересненького не подбросит... А она — я знаю! — это всем нам очень скоро устроит. А пока и вовеки — всем всего доброго!..



Ваш А. Б.

13 марта 2018

198. Здравствуйте, дамы и господа!

А мы продолжим наш литературно-исторический «экскурс». И вот она, часть 4! Пусть —

9+

«Сарайка — сарай (вот так ласково любим мы называть наши сараи...)». У нас так называли не конкретно сарай — тот так сараем и оставался, — а специальные кладовки для всякого хлама, имевшиеся при каждой квартире в городских домах, но находившиеся при этом вне самой квартиры. В нашей пятиэтажке — да и в следующей, куда мы переехали в 1991 году, — сарайки, небольшие секции, запиравшиеся на ключ, были в подвале дома. Мои детские лыжи и хоккейные клюшки лежали там аккурат до следующего переезда, случившегося уже в середине 2010-х годов. В домах постарше и бараках — это были продолговатые, приземистые (не больше двух этажей) строения, напоминающие гаражи. Они находились напротив домов и пребывали, как правило, в плачевно-аварийном состоянии. Но все и всегда свою сарайку очень ценили! А помимо всякого хлама, в сарайках хранили картошку, сушёные грибы и фрукты, соленья в банках, а некоторые также и алкогольные напитки собственного изготовления. У нас вот, к примеру, предпочитали готовить брагу...

«Сбедить — устроить беспорядок». Уж сколько я их устроил — а слова такого не слышал!

«Сeнчик — лук на посадку». Умозрительно со словом знаком, сажать же лук не доводилось. Ограничился картошкой!

«Сиденька — сиденье (и места для сиденья теплотой и лаской не обделяем!)». Это слово до сих пор очень популярно. Не уверен всё же, что исключительно в ярославских краях.

«Скособeнить — свернуть что-либо на сторону, испортить». Есть такое, хотя чаще говорили «скособочить».

«Солодaшки — грибы на засолку; сыроежки». В наших местах это именно сыроежки. То, что на засолку — «солонина».

«Сподобить — помочь (особенно часто можно услышать выражение: „Сподоби, Господи!“)». По-моему, это и вовсе из церковнославянского...

«Стибулять — шить наспех, кое-как». В детстве ваш покорный слуга, что интересно, пробовал вязать, а также вышивать на пяльцах и крестиком. Не так давно одно из «произведений» детской поры попадалось мне на глаза в мамином доме. Но слова такого я не слыхивал.

«Стоныга — вечно всем недовольный человек». Таких, по-моему, везде много. И в Ярославле, разумеется, тоже...

«Сушеница — свинушка (это гриб в Ярославии такой растёт)». А у нас свинушку называли «матрёшка». Этот гриб у нас не брали (как, впрочем, и опята, считая их поганками), а людей всё же собиравших упрекали в «жадности» и «жлобстве». «Вот жмот, уж свинушки поганые берёт...»

«Счикнуть — стряхнуть». Ага, и до сих пор счикиваем! Неужели только мы, в Ярославле и окрестностях?

«Тарнaва — водоросли». Слышал, но это, по-моему, уж как-то заумно да литературно...

«Телевизер — телевизор (всё та же история с буквами)». Вот это совсем другое дело! Впрочем, здесь всё то же, что говорилось в одной из предыдущих частей по поводу «радиво»...

«Телиться — долго собираться». Да это, мне кажется, общероссийское...

«Тeльный — упитанный». И это — тоже. Любим поесть, куда без этого. Да деревенский воздух и располагает. Сколько себя помню, когда приезжал в деревню, даже ходя каждодневно по лесам и рекам до двадцати пяти километров, всё равно за время поездки всегда прибавлял в весе.

«Темняет — темнеет». В шутку и сам так говорю. Теперь вот сомневаюсь: вдруг это — слишком местное, и я не вполне ясно выражаюсь?

«Тенятник — паук». Да, а ещё — паутина, которая так любит заводиться в углах любого дома. Впрочем, где-то читал о том, что пауки поселяются исключительно в энергетически чистых местах. Поверим же авторам на слово...

«Теперича — теперь, сейчас». Очевидно общероссийское.

«Тинето — ни то ни сё, ни рыба ни мясо». Ха-ха, а вот это слово я всегда понимал, как «тенето» — то есть сеть, сети. А вон оно как, оказывается! Что ж, буду надеяться, что никогда не стану «тинетом», или, как у нас выражались, — «ни с чем пирожком».

«Топыриться — сопротивляться». Слышал, но как-то не воспринял.

«Третeни — позавчера». Такого не слышал. Да и, по моему разумению, «третенИ» — это всё же ближе к «третьёводни», то есть, «третьего дня». А вот моя бабушка говорила «послевчера», что, разумеется, казалось мне нонсенсом: ведь после вчера — это сегодня! Но означало это именно день накануне вчерашнего...

«Тубаретка — табурет (и снова ярославский „шедевр“!)». Это популярное слово, но уж слишком простонародное. И, опять-таки, не уверен, что чисто ярославское.

«Тyхманка — голова дурная». Нет, такого не слышал. А уж когда довелось поработать с самим Давидом Фёдоровичем — не слышал вдвойне!

«Угрудeть — перепреть». Что-то такое слабо припоминаю, из раннего детства...

«Ужарeть — перегреться (главное — на зелёной не ужареть!)». О, а вот это — одно из слов, которые я активно употребляю в своей речи! Надеюсь, меня не слишком ненавидят за «туманность»...

«УжО — сегодня вечером». Одно из популярных слов. Бабушка так и говорила: «ну, поели, и ладно, а картошку оставим на ужо». Ну да, на вечер, или просто «на потом».

«Улькнуть — свалиться в воду». Сваливался и в воду, чего уж. Дело житейское!

«Упорожнить — освободить сосуд из-под чего-либо». Ну, упорожнял-то я в детстве много чего: банки с водой, кринки с молоком, бидоны и баллоны с квасом... Продолжаю и теперь, и, по-прежнему, без особого пьянства.

«Хабaлка — распущенная женщина с грубыми манерами». Это уж точно слышал по всей стране, так же как и синоним — «халда».

«Худой (об одежде) — дырявый». Неужели и это ярославское? Не верится, слишком уж широко употребимое выражение.

«Чадить — курить». Синонимов курения у нас было много. Чаще говорили «смолить»...

«Чепыргa — сорный кустарник». Такого не слышал, а вот «чепыжи» — заросли камыша, лопуха, борщевика, крапивы и прочих кустарников, зачастую с кочками, буреломом, а то и водой внизу, под ногами, раскинувшиеся где-нибудь на окраине леса, в овраге или вблизи реки, и — важное условие! — через которые обязательно нужно пройти, — это точно наше. Корень у этих слов — кажется, один.

«Чехвoстить — ругать». Обязательно, но разве же только у нас? Впрочем, синонимов ругани везде гигантское количество, может, этот — и впрямь из наших мест...

«Чумичка — половник». Я это слово почему-то не любил, говорил обычно «поварёшка». Но ведь «не любил» — значит, хорошо знал.

«Шугa — пластинки льда, плавающие в воде». Поэтично, но не слышал.

«Ягaрма — злобная, жестокая женщина». А это, мне кажется, что-то северно-тундровое. У нас такого не припоминаю...



...Однако же, друзья дорогие, на этом статья из ярославского журнала «Pro Город» и окончилась. Но наше повествование ещё продолжится, ибо в следующей и уже, наверное, заключительной части, я попробую вспомнить ярославские слова и выражения, знакомые лично мне, а не чужим журналистам да филологам, пусть и прекрасным. До скорой же встречи!



Ваш А. Б.

28 февраля 2018

197. Здравствуйте, дамы и господа!

Что ж, пришло время для продолжения нашего рассказа-воспоминания — его части номер три! Всё так же —

9+

«Опoйки — пьяницы». Да, это выражение в наших краях встречается, увы, слишком уж часто. Есть даже легенда о том, что один из ликёро-водочных заводов региона, тот, что в Карабихе, основал сам Николай Алексеевич Некрасов! Но это неправда: данное производство известно с 1800 года. А вот создатель, опять же согласно легенде, классической русской водки Дмитрий Иванович Менделеев действительно принимал деятельное участие в открытии и обустройстве первого в России нефтеперегонного завода — как раз в Ярославской губернии.

«Опростоволоситься — попасть впросак». Ну, это слово настолько широко известно, что тут и сказать что-либо сложно. Просто не без гордости поверим специалистам, утверждающим, что оно — исконно ярославское.

«Отавлeть — потерять радость жизни и человеческий облик». Слово такое я слышал, но к счастью, в основном люди вокруг меня жизни были рады. А потеря человеческого облика без потери радости жизни (см. «опойки») — это не считается.

«Отдайся! — отойди! (не пугайтесь, если услышите в Ярославле, как папа на остановке просит отдаться 16-летнюю дочку — вероятней всего, он просто заботится, чтобы её ненароком проезжающий автобус не задел)». Да, вот это выражение я помню очень хорошо! И мне частенько «прилетало» от старших. Проживая ныне в другом регионе, сам данную сентенцию употреблять не решаюсь.

«Отступись! — отстань!». Тоже, конечно, слово известное; не уверен, что только наше.

«Пaзерный — плохой, противный». О, это мы и сами во дворе употребляли в речи. Насколько я помню, словечко всё же скорее имело отношение к тюремному или приблатнённому жаргону. Ну а дети, росшие на улице — они ж туда же... Кстати, плохого и противного человека так и называли — «пазер», с ударением на «а».

«Паут — овод; слепень». Ну, это классика, и, действительно, ярославская: в других местах такое, произнесённое мной, слово не понимали. Слепнями мы называли длинных тонких чёрно-серых и больно кусающих насекомых. А «паут» крупнее, мощнее и по форме похож на обычную муху, только гораздо больше неё; бывает чёрно-серым или с желтоватым брюшком. Опаснее простого слепня, но медлительнее его, так что чаще гибнет под человеческой дланью, не успев укусить.

«Песок — сахар рассыпной (если вы сидите в кафе в другом регионе, лучше не просите добавить песочку в чай — в лучшем случае, вас просто не поймут...)». Да, мы так и говорим — «три ложки песка» или «песку». Неужели же где-то могут не так понять?

«Перевдeться — быстро переодеться». Ага, а ещё «навдевался» — «разоделся» или же «оделся слишком тепло».

«Пихотный — крошечный». Слышал, но лишь изредка.

«Перепускaть — пропускать кого-либо в очереди вперед себя». Тоже слышать случалось, — а уж сколько в очередях стояли!

«Погода — снегопад (если вдруг услышите: „Погода на улице пошла!“, не пугайтесь — скорей всего, просто пошёл снежок)». Ещё, как старый футбольный болельщик, помню, что у ярославских собратьев всегда была традиция считать, что мерзкая погода с дождём или снегом удобна и комфортна футболистам ярославской команды «Шинник» и даёт им преимущество над соперником. Так и кричали: «„Шинник“ — твоя погода!» И не поспоришь: сам присутствовал при исторической победе «Шинника» над самОй испанской «Валенсией», где играли лучшие игроки мира и которую тренировал сам Клаудио Раньери — в скором будущем создатель легендарного абрамовичского «Челси». А уж как я вымок на том матче! Несмотря на наличие зонта, даже деньги, лежавшие в кошельке, находившемся в кармане, потом сушить пришлось...

«Подвесить — предварительно взвесить (у ярославцев свой закон: сначала нужно подвесить, а уж потом смело взвесить!)». Да, на рынках такое слышать доводилось, как и «завесить» (примерно в том же значении); впрочем, чего там только не услышишь.

«Подеруха — метель (а это „погода“ явно набирает обороты...)». Это что-то уже слишком деревенское, в городе, видимо, «драло» не настолько сильно.

«Пожамкать — помять». Слово знаю, но слышал его и, к примеру, на Юге России.

«Пожилец — квартирант (если вдруг хозяйка квартиры назвала вас „пожильцом“, а вам нет ещё и 30 — не пугайтесь и не обижайтесь, она всего лишь чистокровная ярославна!)». Общая площадь нашей малосемейки, где мы жили вчетвером, составляла всего, насколько я помню, 26 метров. Тут уж не до «пожильцов». Хотя с приехавшими в гости родными число проживающих на 26 метрах иногда доходило до 11 человек! Но, кажется, тесно нам при этом не было.

«ПОртфель — портфЕль (с ударениями беда, как помните)». Ну да, люди в возрасте так выражались; при этом слово приобретало значение несколько насмешливое: «ишь, заважничал, вон пОртфель какой».

«Потатариться — наклониться, накрениться». Нет, вот ничего «татарского» мне точно не встречалось.

«Пoторошный — суматошный, суетливый». В деревнях существовало. И я таким был в детстве.

«Похлебка — суп из печи (звучит „невкусно“, но на самом деле может быть и пальчики оближешь! просто из печи да на ярославской земле...)». У нас в русской печи готовили не похлёбку, а щи. Что «пальчики оближешь» — это ещё мало сказать!

«Початой — уже начатый к употреблению, открытый». Ну, чаще всё же говорили «початый», и то лишь применительно к спиртному, а обычно — просто «открытый».

«Приделать дела — справиться полностью с запланированным по дому». Да, такое выражение помню хорошо, но сам, увы, в «приделывании дел» не мастак...

«Примoрчивый — разборчивый (в еде)». На эту тему слов было много: ведь до недавнего времени выбирать, что бы поесть, слишком уж особенно не приходилось, и тот, кому нравилось далеко не всё, создавал своего рода дополнительные проблемы для того, кто, собственно, кормит. Я таким не был, ел и поныне съесть могу практически всё. Вот, помню, ненавидел в детстве варёный лук — так ведь сам осознавал это как некоторую проблему для людей, с которыми я живу! И однажды, лет, быть может, в одиннадцать или двенадцать, решил провести своего рода «аутотренинг» (именно так, я уже знал такое слово), — вытащил из свежеприготовленной кастрюли супа с десяток цельных варёных луковиц — брр! — и медленно, методично их сжевал. Это было омерзительно, но тошнить от одного вида подобной еды меня с тех пор перестало. Выходит, опыт удался... Впрочем, варёный лук не люблю и сейчас: просто не люблю, считаю, что лук должен быль сырым или обжаренным.

«Примываться — мыть пол, делать уборку (поэтому в выражении „примылась с хлоркой“ нет абсолютно ничего страшного...)». Да, убираться в доме у нас любили — вдруг кто придёт? — и даже про умывающуюся кошку говорили — «ишь гостей намывает».

«Припастись — подготовиться». Известное слово, не думаю, что только ярославское; встречалось оно и в произведениях классиков — от Мусоргского до Егора Летова.

«Причередить — привести в порядок». Что-то такое помню, но, кажется, больше по отношению ко внешности (соответственно, «причередиться»). Утверждать не стану, может, и путаю что-нибудь.

«Простоволосый — без головного убора». То же, что говорил и о слове «опростоволоситься»: слишком уж известное слово.

«Радиво — радио (и лишние буквы в слова тоже добавлять любим...)». В деревнях так и говорили. А вообще, «радиво» в те годы было одним из важнейших источников информации, а зачастую, как в той же деревне — и единственным. Людям нового поколения, наверное, и не понять, как это — просыпаться в шесть утра под гимн, за которым следовала обязательная зарядка. Кстати, приезжая в наш деревенский дом, мы слушаем преимущественно радио и поныне. И радиостанции , как правило, те же!

«Растопыра — неловкий». Таких слов было много, как и самих неловких людей...

«Расхолодка — холодная вода, которой разбавляют горячий напиток (абсолютно то же, что и „кипяток“)». Нет, вот такого слова не припомню. Хотя большая кружка, банка или кувшин с холодной водой для разбавления горячего чая — атрибут непременный и теперь.

«Ревит — ревёт (и это не реклама витаминов, это просто ярославский диалект...)». Да, так многие говорили, вроде бы и я тоже. Таких «неправильных» глаголов был целый ряд, вот только на память мне они что-то в настоящий момент не приходят...

Видать, здесь стоит сделать паузу. Но вскоре я обязательно продолжу!



Ваш А. Б.

14 февраля 2018

196. Здравствуйте, дамы и господа!

Ну что же, продолжим? Вот она и часть номер два. Всё так же —

9+

«Ерыкнуться — упасть». Такое слово мне почти незнакомо. В данном значении в основном употреблялись куда менее цензурные выражения.

«Жарёха — блюда из каких-либо жареных продуктов». Да, вот это уже своё-родное. В наших краях таким словечком чаще всего называли жаренные на простой чугунной сковородке грибы с картошкой. Грибы — прямо из леса, картошка — с собственного огорода. Вкуснотища!

«Заполошный — безответственный; неряшливый». Иногда ещё, по-моему, и «нервозный, истеричный».

«Запсeть — загнить». У нас чаще означало «покрыться налётом и коростой от длительного непосещения бани». Как пёс, то есть, вот и «запсеть».

«Захабaина — открытое пространство на льду, на воде (держитесь от захабаин подальше, а то вдруг ерыкнетесь?)». Малознакомое выражение. Впрочем, оно и понятно: от захабаин в зимнее время я всегда держался подальше.

«Зачичереветь — захилеть». А вот это слово прекрасно помню, хоть хилым отродясь не бывал. Ударение — на букву «и».

«Здеся — здесь (ну любим мы подменять буквы, ничего тут не поделаешь)». Подобные окончания приделывались к любым существительным и глаголам: «Вот здеся окунуся и вернуся». Но, мне кажется, так было, да и есть, не только на ярославской земле.

«Зелёная — отдых на природе (и очередной „шедевр“ от ярославцев! попробуйте позвать так москвича на шашлычок, и он будет во все глаза искать поблизости деревню Зелёную или хотя бы дорогу, покрашенную в зелёный цвет!)». Ну, я как нынешний москвич, ищу глазами зелёную линию московского метро, на маршруте которой, собственно, и проживаю. А применительно к отдыху на природе такое слово не употребляю. Да и почти не слышал, природа — и есть природа.

«Знамо — конечно (как с этим не согласиться? знамо дело!)». Конечно. Как и «незнамо».

«Извадиться — привыкнуть». Не слишком знакомо. В основном мы просто привыкали.

«Казать — показывать». Это — уж совсем простонародное и, уверен, совсем не только ярославское; встречал словечко вплоть до Урала.

«Кипяток — холодная кипячёная вода; вспыльчивый, нервный человек (если ваш чай уж совсем горячий, а пить хочется, попросите ярославца принести кипяточку — никогда не откажут! а вот сами не кипятитесь — как известно, нервные клетки не восстанавливаются!)». Да, вот это в точку сказано. Хоть и ярославец, но от холодного «кипятка» всегда покрывался холодным потом. И сейчас пытаюсь объяснять людям, что это дикость, такого не бывает. А вот о «нервном человеке» читаю впервые, хоть жизнь с таковыми и сталкивала.

«Ковда — когда (буквы любим менять, ага)». Подобное слышал постоянно, сам не употребляю.

«Коврятаться — передразнивать». У нас произносили «ковряКаться». Ударение — на «я».

«Кожилиться — надрываться». Да, это часто употребляющееся выражение. Как правило — о работе, про отдых такого не говорили, хоть «надорваться» вроде как и там можно...

«Кока, кокуха — крёстная мать; родная тётя (если ваша тётя — не ярославна, называть её кокой и тем более кокухой мы бы не советовали — а вдруг обидится?)». Тёть у меня было полно, но такого слова я не слыхивал. Зато в нашей деревне мы всех женщин от 18 до 100 лет называли «тётями». Помню тётю Ришу, 1898 года рождения, тётю Нюру 1900-го...

«Колготиться — суетиться». Слово знаю, да сам не суетлив был, вот и редко слышал.

«Колотун — холод, мороз (ух, какой колотун выпал на Новый год...)». Это слово и по сей день очень популярно. Не далее как в начале прошлого года в Ярославле доходило до минус 38.

«Колпак — капюшон». Такое есть, хоть и не думаю, что только в наших краях.

«Кондейка — сарай; пристройка к дому». Очень популярное словечко; чаще употребляется в значении «рюмочная, забегаловка, распивочная».

«Куды — куда (буквы меняем, ага)». Известно куды: на Кудыкину Гору. Помню, когда мне было лет десять, не больше, известный ярославский художник и друг моего отца дядя Коля Пимонов поехал на природу на этюды и взял отца и меня с собой на своих рыжих «Жигулях». Там мы остановились в лесочке возле очень крутой (на неё и залезть было нельзя, почти совершенно отвесная!) и обросшей деревцами горы высотой метров двадцать. Я спросил отца, что же это за гора, и отец по секрету шепнул мне, что это как раз и есть та самая Кудыкина Гора. Помню, мы привезли оттуда ярко-красный куст, и он стоял на шкафу в нашей пятнадцатиметровой комнате не один год, не теряя цвета.

«Кулдыхaться — торопиться». Слово знаю — но на практике не применял.

«Кулемeсить — вести себя не как положено». Примерно то же самое: слышал, но сам старался быть послушным, пусть порою и не удавалось. Лучше стану «кулемесить» на сцене: джаз это приветствует!

«Лентяйка — пульт от телевизора, музыкального центра и т. д. (и снова ярославский „шедевр“, но как ещё можно обозвать человека, которому было лень подходить для переключения каналов к телевизору, и он придумал этот пульт?!)». Да, это слово в начале девяностых как-то сразу стало очень популярным. Я его почему-то невзлюбил и не использовал в речи. Так и говорил — «пульт».

«МагАзин — магазИн (и ударения ярославцы любят менять, ничего тут не поделаешь)». Точно вам говорю, любят. В магАзин мы ходили в соседнюю деревню, примерно километр через рощу, по лавам. Кстати, тут такого слова нет, а «лавы» — это бревенчатые мостки через труднопроходимые залитые водой или заболоченные места; они протягивались — длинные обструганные брёвна, идущие в три-четыре ряда с подпорками, нижними перекладинами, а иногда, если высоко, и с перилами, — от деревни к деревне или просто до сухого места, и по мере изнашивания обновлялись: для этого объявлялся своего рода деревенский «субботник», и всей деревней устраняли проблему, иначе ни в город, ни в магАзин не пройдёшь. Увы, сейчас, в наше время, после массового опустения деревень, как раз так и получилось. Даже не представляю, сколько километров гнилых лав, обвалившихся или всё ещё стоящих, осталось до сих пор в различных недоступных теперь уже местах, напоминая о том, что когда-то здесь ходили люди... А ещё были «железные мосты» — через небольшие речки с берега на берег укладывались листы железа и становились мостом. Со временем они прогибались, опускались в воду, но в целом служили десятилетиями. В нашей деревне таковых было два.

«Моргoтный — отвратительный». Да уж, выражение «морготная рожа» — одно из моих детских воспоминаний. Речь, к счастью, шла не обо мне...

«Морнoй — плохо кушающий». Это чаще говорили про домашний скот. Обо мне же подобного ни тогда, ни сейчас сказать было никак нельзя!

«Мостолыга — кость.
Мутовки — ноги худой девушки (ух, деваха-то морная себе мутовки отрастила!)». Эти выражения я знаю мало.

«Нагвaздать — залить водой». Да, конечно. Опять же, не думал, что это — чисто ярославское.

«Нананику — наизнанку». Такого не слышал. У нас чаще говорили «(надеть) на левую сторону». Не знаю, наше ли это, но в других регионах данное выражение из моих уст порой не понимали и интересовались, что же я имел в виду.

«Нафурить — обмочиться». Ну, на эту тему слов много — «нафуфырить», «набузонить». Всё это относилось к детям; применительно же ко взрослым — вариант обычно был один.

«Невзoшлый — невзрачный». Это словечко происходило от огородно-полевых культур — плохо, мол, всходят, — а затем область применения расширилась.

«Ненапасная — постоянная нехватка чего-либо». Чаще использовался производный глагол — «на вас не напасёшься!». То бишь, слишком много вы едите/пьёте/портите одежды/тратите денег и так дальше.

«Ни щугля — нет никого (такой колотун на улице, что нет ни щугля!)». Нет, вот с таким высказыванием сталкиваться не довелось.



Ну что же... С этих слов я начал, ими на сегодня и закончу. Но продолжение — оно обязательно последует!



Ваш А. Б.

5 февраля 2018

195. Здравствуйте, дамы и господа!

Как более или менее известно, ваш покорный слуга никогда и не думал стесняться своего провинциального происхождения: более того, гордился и горжусь тем, что вырос на прекрасной ярославской земле. И вот — настало время доказать свою гордость не только делом, но и словом! Ну, пусть хотя бы

9+

Совсем недавно, пару недель назад, в ярославском журнале «Pro Город» появилась статья об оригинальных ярославских словах. Мне, конечно, и раньше доводилось слышать о словах и выражениях, имеющих чисто ярославские корни; но данная заметка была ценна тем, что опиралась на мнение серьёзных филологов.

Оказывается, ярославский край официальной наукой считается одним из наиболее оригинальных мест нашей страны в сфере языка, говора и произношения! Ну, а приведённые в статье конкретные примеры вызвали у меня оторопь: как, и это — тоже наше?!

И решил покорный ваш слуга прочесть статью сию с пристрастием, в качестве коренного ярославца, да и прокомментировать её содержание. Итак, буду цитировать в кавычках, а затем думать вслух. Точнее, на бумаге. Ну, поехали! (подозреваю, что здесь будет не одна часть, так что настройтесь, друзья мои, на «сериал»). В таком случае — часть первая!



«135 ярославских слов, которые повергнут в шок жителей других регионов». Ага, и меня, в настоящий момент такового же, временами повергали... Итак:

«БабУшка — чужая старушонка (непременно с оттенком пренебрежения)». Ну да, такое словечко слышать доводилось, ещё в детстве, в деревне, частенько от таких же бабУшек. Иногда говорили и «бабУха». Кстати, родную бабушку называли «баушка», ударение на первый слог.

«Бадья — ведро (а тут целый закон: в бадью сливают только помои и хорошее ведро бадьёй не назовут!)». Могу сказать примерно то же самое, что и о слове «бабУшка».

«Баламутить — сбивать с толку». Слово такое знаю; впрочем, мне кажется, что оно было распространено более широко.

«Баллон — трехлитровая банка (один из главных наших „шедевров“, который лучше опасаться употреблять в других городах, если речь ведёте о посуде, — не поймут, а то и вовсе испугаются...)». Вот тут реально «челюсть отвисла». В самом деле, по сей день только так и называю, и никогда не задумывался, что другие этого могут и не понять. А у нас — понимают все, да других и вариантов-то нет! Помню, как в детстве бегал за квасом в киоск на углу Горвала и Салтыкова-Щедрина с таким баллоном в авоське: 3 литра — 36 копеек! Трёхлитровый же бидон стоил почему-то 40. А ещё был случай: лет в 14 лежал я в больнице на каком-то обследовании. И вот в нашу палату определили новенького паренька, примерно того же возраста. При «заселении» ему, разумеется, необходимо было сдать, уж извините, необходимые анализы. А время уже было непростое, надвигались «либеральные девяностые», в больнице перебои с инвентарём, — и вот медсестра под всеобщее ржание приносит ему... тот самый трёхлитровый баллон! Ну... нет, говорит, у нас банок меньше, ты вот сюда сдай, а мы уж вечером разберёмся. В общем, парень честно старался до вечера, потом помогли и друзья, — в результате на исходе дня медсестра получила полнёхонький баллон! Да, троллинг, разумеется... да ведь не мы начали?..

«Бастылка — нижняя толстая часть стебля лука.
Бастaнить — скандально чего-то требовать.» Вот таких не припомню.

«Бахвалиться — хвастаться». Ну, опять же, не думаю, что это только ярославское.

«Блондиться — ходить, бродить (если вы ходите без дела и не знаете, чем заняться, — знайте, что вы в данный момент блондитесь!)». Вот это — родное, сокровенное, из самых глубин детства! Разумеется, и в собственный адрес множество раз сей эпитет получал. А ударение — на «о».

«Бобышка — некрасивая небольшая выпуклость.
Бубарки — бабочки». Такие словечки мне на жизненном пути не встретились.

«Булгачиться — беспокоиться». Ну, равно как и многочисленные производные: «булгачить», «перебулгаченный» и т.д. Знаем-знаем... и всё же подозреваю более широкую географию.

«Валaндаться — делать что-либо медленно». Так и есть! И я это занятие очень люблю.

«Вертеться — баловаться, шалить (особенно забавно звучит со стороны, когда бабушка кричит расшалившемуся внуку: „Да не вертися ты!“)». А ещё — ты как веретено!

«Ветродуй — вентилятор (зачем нам иноязычные заимствования? у нас и свои слова не хуже!)». Не знаю. Да сыну инженеров такие слова и не пристали.

«Ветродуйка — куртка-ветровка». Надо же, а я подумал — самка вентилятора. Мы и ветровок-то в те времена особо не знали... Зато было прекрасное слово «подергАйка». Оно означало куцую, оборванную и не слишком греющую куртку. «И что ты всё в этой подергайке бегаешь?». Впрочем, я уже подозреваю, что по не встречающимся в данной статье словам мне нужно будет сделать отдельный текст.

«Взворопятить — взгромоздить что-то несуразно.
Взрезь — наравне с краями». Ну, слова такие от пожилых людей я слышал, но сам не употреблял, не перенял, так сказать.

«Волосипед — велосипед (есть и такая ярославская черта — уж очень мы любим менять одну или пару букв в словах...)». Вот это — ещё одно родное, из детства в деревне. А ещё моя бабушка говорила «мотоцик» — без «л» на конце.

«Выворокаться — сильно испачкаться». Конечно, знаю: этим я в детстве и занимался!

«Вязёнка — вязаный платок.
Вязкаться — ходить по глубокому снегу (та же бабушка тому же внуку, который „вертится“: „Не вязкайся, ноги промочишь!“).
Вязянки — рукавицы». Эти слова мне мало знакомы — по всей видимости, потому, что в деревне я проводил только лето и совсем не бывал там зимой. Впрочем, не забыть, как в конце июня 1982 года всю деревню напрочь завалило снегом, — но и тогда за неимением «вязЁнок» и «вязЯнок» «вязкались» мы в резиновых сапогах.

«Давеча — утром». Ну, это классика. Всё же не думаю, что чисто ярославская.

«Даг да! — трансформер от „так да“ — согласие, поддакивание (другой ярославский „шедевр“!)». Вот честно скажу, всю жизнь «по капле выдавливаю из себя» это выражение! И всё равно, кажется, до сих пор нет-нет да и выскочит иногда... А земляка по такому восклицанию «вычислю» сразу!

«Да ты чё хоть! — крайнее удивление (и ещё один наш „шедевр“!)». Неужели исконно наше? Но, опять же, человека из родных мне мест выдаёт немедленно.

«ДедУшка — посторонний старик (с оттенком пренебрежения)». Всё то же, что и про «бабУшку». Впрочем, «дедУхами» бабушки порой пренебрежительно, но и не без ласковости, называли и собственных мужей, вне зависимости от наличия или отсутствия у них внуков.

«Дерёт те горой! — да чтоб тебя! (ну а как ещё, если собеседник нормальных русских слов не понимает?!)». Встречалось и такое; но гораздо чаще, конечно, то, что здесь по цензурным соображениям не напишешь.

«Дозарять — дразнить, трепать нервы (в ответ тут явно напрашивается „Дерёт те горой!“ и не иначе...)». Или «дозорять». А вот это словечко бытовало как раз в мальчишеской среде, особенно в сельско-деревенской.

«Долговязый — высокий (о росте человека)». Ну, тут уж не знаю — выражение-то слишком общеизвестное.

«Дресвa — опилки». Слово знаю, но как-то скорее умозрительно — может быть, из литературы?

«Дрягaться — слоняться без дела (это уж если совсем делать нечего...)». Да-да, следующая стадия за «блондиться». Часто относилось к выпившему человеку.

«Дудера — ненужные вещи, хлам». Такого никогда не слышал, хотя хлама в жизни встречал много.

«Дюдя — любимый „дедушка“ (вот так ласково принято у ярославцев звать любимого дедушку, даже если вам 20 или 30)». В деревне, где вот уже 104 года стоит наш дом, до сей поры в памяти легендарная личность — дюдя Паля. Брат моей прабабушки дед Павел был добрейшим человеком, но в округе вместе с супругой «прославился» своей удивительной бытовой нечистоплотностью, ещё при жизни став нарицательным персонажем вроде Плюшкина. Говорят, они долгие годы не прибирались в своём дому, а любой мусор просто бросали или выливали на пол... В моей квартире почти всегда беспорядок — творческий и не слишком, но вот вроде в грязи не сижу. И тем не менее — как знать, может, есть тут и что-то наследственное. Впрочем, доброту дюди Пали люди помнят не меньше, так что от такой наследственности я отказываться не стану...



...Что ж, дорогие друзья, придётся на этом сделать небольшую остановку. Продолжу скоро-скоро!



Ваш А. Б.

30 января 2018

194. Здравствуйте, дамы и господа!

...Ну а сразу после встречи Нового года ваш покорный слуга отправился в... романтическое путешествие. Как, в моём возрасте?! Да, в моём, а не каком-нибудь там —

12+

А как иначе? Встать второго января в 8 утра и в мерзкую погоду, когда и днём-то почти совсем темно, поехать по территории трёх регионов, за 170 километров, лишь для того, чтобы увидеть — одну церковь! Правда, уникальную, о существовании которой ваш покорный слуга, впрочем, до 2018 года и не подозревал.

Однако теперь ситуация исправлена: мой младший брат, вооружённый архитектурным образованием и автомобилем, всех нас просветил и убедил, — и вот мы уже в пути, через Кострому, Волгореченск, Приволжск. Всю дорогу — смешанное чувство от величия своей страны и повсеместного её запустения, особенно в Ивановской области, где я, как ни странно, побывал впервые. Кроме едва различимого Плёса на противоположном берегу Волги да Приволжского монастыря ничего примечательного нам в пути не встретилось. Хотя во многих сёлах да деревнях имеются интересные храмы, но их состояние и, увы, кажется, дальнейшая перспектива — плачевны. Ну, а потом мы приехали — и вот она!


Воскресенская или попросту «Красная» церковь в городе Вичуга — один из самых потрясающих памятников русской культуры. Небольшой исторический экскурс...


...Летним вечером 1907 года любимая дочь богатого фабриканта Ивана Александровича Кокорева готовилась ко сну. Когда она, помолившись на сон грядущий, поправляла лампадку, от стоящих на столе свечей непостижимым образом воспламенилось лёгкое платье девушки... Ожоги были столь сильны, что спустя пять дней девятнадцатилетняя Лидия скончалась.

Потрясённый страшной трагедией, но по-христиански стойкий и сильный духом отец решил увековечить память дочери, потратив большую часть своего огромного состояния на постройку небывалой доселе церкви. По прошествии годичного траура, он выписал из столицы выдающегося русского архитектора Ивана Сергеевича Кузнецова, и уже через три года после закладки Воскресенский храм с приделом мученицы Лидии был открыт.


...Архитектура храма совершенно уникальна. Возведённый из красного кирпича (это символизировало огонь), он, по замыслу строителей, должен был явить своего рода «сплав» двух великих русских святынь: Успенского собора Московского Кремля и соседней с ним Колокольни Ивана Великого, что и было выполнено на основе передового в то время неорусского архитектурного стиля. При этом высота колокольни даже превысило московский «прототип» и составляет почти 91 метр!

Храм известен и своими невероятными майоликовыми панно, украшающими фасады. Лично я такого не встречал более нигде. Поразило воображение и гигантское световое окно, протягивающее временной «мостик» уже и к будущим творениям конструктивизма.

К сожалению, богатейший интерьер церкви, состоявший из более чем четырёхсот изображений, почти не сохранился, по злой иронии судьбы также пострадав от пожара, и был заменён современной росписью... Но и изнутри величие постройки завораживает. Вот одна лишь цифра: в храмовом богослужении могут одновременно принимать участие три тысячи человек!


...Примерно час или чуть больше провели мы в общении с фантастическим памятником человеческому духу. К сожалению, сам город Вичуга, тридцатипятитысячный районный центр, не стоит и «мизинца» своего самого знаменитого сооружения. Даже перекусывать нам пришлось на автозаправке в порядочном отдалении от города. Но это уж слишком обычное явление для нашей страны. И — это, в общем-то, такой пустяк!


Домой, в Ярославль, мы вернулись лишь вечером, проехав в дождь со снегом почти четыре сотни километров по ужасающим дорогам. И кто посмеет сказать, что это не есть самая натуральная романтика?! Уж поверьте: гораздо романтичнее всяких там ваших Бали с Турциями. Всегда повторял и повторять буду: отдых в России не сравню ни с чем и никогда!



Ваш А. Б.

16 января 2018

193. Здравствуйте, дамы и господа!

Уходящий год был для меня не очень-то лёгким — может быть, поэтому и новогодний пост будет немного грустным... Впрочем, также и с оптимизмом.


Дело было пару-тройку лет назад, и как раз 1 января. В лютый тридцатиградусный мороз ваш покорный слуга, поёживаясь, несмотря на толстую и тёплую одежду, возвращался с прогулки по родному городу. Предвкушаемые ужин и доброе советское кино согревали, но прямо здесь и сейчас было не по себе...

Идти оставалось минут пятнадцать. Вот я уже свернул на Рыбинскую — улицу, на которой вырос. Улица была пустынна и освещалась оранжевыми, ещё советских времён, фонарями, помнящими меня совсем маленьким. Слева донёсся гул от запускаемого салюта, я взглянул на небо, — и вдруг заметил возле одного из фонарей какое-то движение. Приглядевшись, я опознал порхающую вокруг фонаря крупную бабочку.

Зрелище меня несказанно удивило, и я подошёл поближе. О, Боже... Да и какие бабочки зимой? Это была маленькая птичка, которая вела себя странно. Впрочем, остановившись, я вскоре понял всё.

Фонарь был, как я уже замечал, старый, и лампа в нём не была закрыта колпаком, как делают теперь, а просто находилась в небольшой нише. Птичка влетала прямо внутрь фонаря, а через мгновение, обжегшись о раскалённую лампу, выпархивала назад и летела прочь. Однако в метре от фонаря её подстерегал трескучий мороз, способный с лёгкостью заморозить её прямо на лету. Несчастной пташке приходилось разворачиваться и вновь влетать в «спасительный» фонарь. А спустя мгновение, обжегшись...

Будучи не в силах помочь, я потащился прочь, время от времени оглядываясь и со смесью облегчения и тоски замечая всё ещё продолжавшееся движение возле фонаря. Бесконечное, до изнеможения и после изнеможения... Ведь остановка — в тепле ли, в холоде, — означала смерть. И всё-таки я хочу верить, что у неё получилось...


В наступающем году я желаю вам, дорогие друзья, чтобы в трудные моменты вам всегда хватало душевных и физических сил дождаться изменений в лучшую сторону. Ведь когда-нибудь эти улучшения обязательно наступят! И тогда желать уже будете — вы сами.


С Новым годом всех вас! Не будем останавливаться и в 2018-м!..



Ваш А. Б.

30 декабря 2017

192. Здравствуйте, дамы и господа!

После ряда глуповатых постов я, ладно уж, один разок попытаюсь поумничать, как всякие там настоящие блогеры. Пускай —

16+

Во всех источниках древнейшей человеческой мудрости и неисчерпаемых сокровищах многовекового жизненного опыта можно встретить одну мысль. Примерный смысл её таков: можешь обмануть всех, а не обманешь себя, убежишь от кого угодно, но не сможешь убежать от самого себя.

Наверное, эта мысль, вернее, её содержание, — есть одно из коренных, «системных» свойств человеческой природы.


Но в наше время появились люди — пока их довольно немного, — которые действительно научились очень технично, виртуозно, а главное, результативно, безошибочно обманывать самих себя. Обманывать на столь высоком уровне убедительности, что не поверить невозможно и не возникнет вопроса снять с себя, если потребуется, последнюю рубашку.

Сразу же должен заметить: речь идёт не об облапошенных властями или телепередачами пенсионерах или избирателях. Нет-нет, напротив — я говорю о всего лишь нескольких (в масштабе целого мира) людях, занимающих самое высокое положение в различных сферах деятельности — от музыки до политики.


Разумеется, это особый талант и, наверное, всё же довольно очевидное исключение из правил. Но кто знает — может быть, люди на планете Земля понемножку, по крупицам, исподволь начинают уже терять свою сущность, самих себя? И это — начало нашего конца?

Будем надеяться, что — нет. Но каждому из нас необходимо уже контролировать сей процесс внутри себя. Или это было необходимо и раньше, всегда?..



Ваш А. Б.

23 декабря 2017

191. Здравствуйте, дамы и господа!

Сегодня отовсюду идёт истерическая информация о том, что «в России вот-вот запретят Твиттер». У меня Твиттера нет и вроде бы к появлению не планируется. Однако же, потренироваться на всякий случай надо бы. Ну, пускай хоть —

12+

Да, это вступление ещё к «тренировке» не относилось. А вот теперь поехали (для пущей эффективности «тренинга» основано на реальных событиях):


«Сегодня покорный ваш слуга так „наигрался“ во время трёхчасовой студийной записи, а потом ещё и на почти трёхчасовой репетиции, что, придя домой, правильно набрать код домофона из четырёх цифр смог только с третьего раза. Ну, а первые два „дубля“ — увы, запорол. Пианист, однако!»


Кажется, насчитал в данном тексте 279 знаков.

Вроде бы и сумел «вместиться» в положенные 280. Но ведь для этого мне пришлось опустить немаловажную деталь, которая должна была бы стать существенным аргументом в попытке оправдать свой позор: помимо упомянутых эпизодов, я ведь ещё неоднократно вводил ПИН-код от своей карточки, при этом так же — как и в прочих рабочих моментах — усердно и ответственно нажимая на клавиши!

Но Твиттер упомянуть об этом мне уже не позволит. Вот и выходит, что вроде как просто так, без важных причин, профессиональный пианист дважды подряд не попал в четыре кнопки. И как после такого зрителям в глаза смотреть?!


Запрещайте, ну его.



Ваш А. Б.

14 декабря 2017

190. Здравствуйте, дамы и господа!

От отвлечённых тем попытаюсь ненадолго перейти к вопросам узкопрофессиональным — при этом буду стараться избежать занудства... Ну, пусть —

12+

Я помню, какой фурор произвела пришедшая в Россию через много уже лет после выхода в свет пьеса Патрика Зюскинда «Контрабас». Как живо все сразу заинтересовались жизнью оркестровых музыкантов! Хотя феллиниевская «Репетиция оркестра» была показана у нас давным-давно, именно произведение Зюскинда «всколыхнуло» эту тему — несмотря на то, что, строго говоря, оно, в общем-то, и не об оркестре, а о внутренней жизни «маленького человека», как это называли в наше время; а внутренняя жизнь оркестра, как «изнанка высокого искусства» — вот это как раз скорее к Феллини.

Но на фильм Феллини мало кто обратил внимание, вернее, его восприняли как некий символизм, гиперболу, метафору, а вот в пьесе Зюскинда почему-то разглядели именно бытописание трудовых будней простых оркестрантов...

Лично я воспринял пьесу спокойно — ведь я играл в оркестрах с десяти лет и повидал ещё и не такое; а впоследствии побывал и «в шкуре» героя Феллини — когда одно время занимался дирижёрством... Ну, а сейчас попробую представить на ваш, к счастью, доброжелательный до поры до времени суд и композиторскую версию «Контрабаса» — именно в части описания жизни обыкновенных представителей данной профессии. Не хочу никого как-либо задеть, а посему имя реально существующего главного героя «повествования» несколько изменю. Ну, вперёд.



...Саша Романов — весьма известный композитор, и не только в нашей стране — его партитуры издаются в Европе, Америке и Азии, а уж музыка звучит повсюду. В тёмное советское время член Союза композиторов — такой, как Саша — по закону считался не просто композитором, но и, как сказали бы теперь, «юридическим лицом» и имел право официально, по трудовой книжке, принять на работу до пяти человек. Принять к себе самому, или, быть может, в себя самого — ведь он сам местом трудоустройства этих потенциальных пятерых и являлся!

Ну, а потом Советский Союз прекратил существование, пришли свобода и демократия, и теперь известный композитор Саша Романов, чтобы не считаться тунеядцем или «нелегалом», должен был устроиться на работу к... Саше Романову. Индивидуальному предпринимателю Саше Романову, с теми же внешностью и паспортными данными. И если предприниматель Саша Романов соблаговолит принять к себе на работу Сашу Романова-композитора — тот вполне сможет позиционировать себя как нормального, полноценного и полноправного человека. И даже — называться композитором! Разумеется, в свободное от предпринимательства время и, конечно, не слишком официально...

К счастью, предприниматель Саша Сашу-композитора, поразмыслив, всё же к себе трудоустроил. А кто знает, что было бы, случись наоборот?


Ну, а приятель Саши, гораздо менее известный композитор Гоша Буханов (тоже имя с фамилией немного изменил — А. Б.) по факту композитором и вовсе никоим образом не является, да и являться не может. Он был преподавателем, теперь — музыкальный руководитель театра, а на досуге — занимается аранжировками. Композитором же Гоша может называться в свободное и от работы в театре, и от написания аранжировок время. То есть — во сне. Или — в своих снах. При этом Гоша всегда говорит, что эротические сны ему нравятся куда больше. Вот бы лишь одни такие и остались!..


Конец.



Ваш А. Б.

29 ноября 2017